Воспоминания о яблоках

[Wendelinn]

Сегодня подруга увидела, как я ем яблоки. Удивлялась потом полдня. Что поделать – привычка. Это началось лет в девять и с тех пор я никак не могу себя отучить. Я ем яблоки с огрызком и с веточкой. Всегда. По-другому мне невкусно.



До того, как я перешла в шестой класс, мой отец работал в той же школе, где я училась. А жили мы от школы далеко, и ездить одной мне не разрешали. Я училась во вторую смену, уроки заканчивались около пяти. А вот папино расписание с моим, разумеется, не совпадало. Чаще всего мы приезжали на занятия к восьми-девяти утра, а вечером из-за дополнительных занятий, кружков и бесед с родителями папа почти никогда не заканчивал работу раньше восьми. Вот так я и болталась по родной школе. Утром учила уроки, а вечером, усталая и голодная, не знала, чем себя занять. Часто сидела на папиных уроках. Старшие просто не обращали внимания на тихую второклашку, папа был занят, пожилые учительницы вздыхали, видя меня в коридорах. А я жутко стеснялась, боялась каждого шороха, разговаривала почти шепотом. Это был мой первый год в настоящей большой школе. До этого был детский сад. А теперь мне предстояло резко стать самостоятельной. Получалось плохо.

Наступил ноябрь. Снег, промозглая сырость и школьные сквозняки. Я перестала ходить на папины уроки. Пятиклассники от нечего делать любили меня обзывать и швыряться бумажками. Я их боялась. Поэтому вечера проводила прячась по углам. Там, где было темно. Я не хотела, чтобы меня видели другие учителя. Вдруг они заставят меня пойти греться в свой класс, а папа за это время уйдет без меня? И я мерзла в коридоре. Пару часов казались бесконечными. Я сжималась в комочек поближе к стене, закрывала колени коричневым форменным платьем, заворачивала руки в передник и хлюпала носом. Иногда от холода, иногда от жалости к себе… Я помню это чувство. Ты не нужна никому на свете. О тебе все забыли. И больше всего на свете хочется согреться и поесть. Я знаю теперь, что сама была в этом виновата. Тебе не помогут, если ты не попросишь о помощи. Но такой уж был у меня упрямый характер. Я скорее замерзла бы до смерти, чем пожаловалась.

И вот такой меня и нашла школьная вахтерша в один из вечеров в начале декабря. Не слушая никаких моих возражений (хотя из-за моей манеры говорить шепотом она могла их не услышать в принципе), она притянула меня за руку на вахту, завернула в свой пуховый платок и впихнула в руки яблоко. Большое, красное. Его было тяжело держать в озябших пальцах. Но оно было теплым. Я о него грелась. Казалось, оно светится у меня в руках. Мне было жалко его кусать. Но мне так хотелось есть… Я даже не заметила, как оно закончилось. Я съела огрызок. Разгрызла каждое семечко. И у меня осталась только маленькая тонкая веточка. Ее можно было долго жевать. Она была сладковато-травянистой на вкус. Мне было тепло, хотелось спать. Я чувствовала себя самым богатым человеком на свете. У меня был пуховый платок и мерное гудение лампы дневного света. А еще – вкус яблочной веточки во рту. Ведь все их выбрасывают. И никто-никто, кроме меня не знает, как же это вкусно. У меня появилась тайна, и она меня грела…



Это может показаться смешным и странным, но никогда в жизни я не ела ничего вкуснее того яблока. И даже теперь – двенадцать лет спустя – для меня яблоко кажется ненастоящим, если нельзя съесть его с огрызком.