Итоги недели номер раз

[Wendelinn]

Совсем выпала из жизни на время зачетной недели. Только успела придти в себя, как обнаружила, что до нового года осталось совсем чуть-чуть. Все подводят итоги. И мне пора, хоть я и не очень люблю это делать.



Для начала, итоги этой недели.

Понедельник был посвящен изучению медицины и подготовку к пересдаче по истории литературного языка. Как потом выяснилось, зря.



Вторник выдался невероятно тоскливый. Хотя бы из-за того, что на зачет пришлось ползти к полвосьмому утра. Сонная и нервная толпа под дверью. Примерно раз в пять минут из-за двери выползают счастливые и несчастные девушки. Но все они согласны в одном: еще не придумана та ругань, которая передала бы всю гамму того, что они чувствуют к преподавательницы.

«Эта … заявила, что мне не место на филфаке, потому что я не знаю состав дезинфецирующего раствора для термометров!»

Примерно такого содержания были отзывы всех выходящих.

Когда я заползла в аудиторию, у меня не было уже сил даже бояться. Такие чувства я испытывала лет в пять в кабинете зубного врача.

На меня смотрело пятидесятилетнее невротичное создание с красными глазами. Я в который раз обрадовалась тому, что на занятиях сидела за последней партой и мне редко приходилось видеть этот кошмар вблизи. Поприветсвовали меня бодрым «Ну?! Ты кто такая?»

По ходу моего ответа я узнала, что

• Я недостойна высшего образования вообще и даже «вашего тупого филфака» в частности.

• Человек, который боится делать уколы, не имеет права иметь детей, а я со своим неумением сделать элементарную внутривенную инъекцию убью ребенка в первый же день жизни.

• Меня нельзя допускать до работы в школе, ибо я не знакома с техникой стерилизации многоразового шприца в автоклаве.

По поводу автоклава я имела неосторожность робко произнести «Зачем?» (хотя хотелось выдать возмущенное «А нафига?!») В ответ меня пригвоздили взглядом к стулу и сказали: «Как тебе не стыдно! А вдруг в лесу что-нибудь случиться?! Умирающий человек и ты!» (Ага, а еще грязный многоразовый шприц и автоклав…)

Потом мне указали на дверь и велели до десятого января не возвращаться.



А в восемь вечера выяснилось, что на пересдаче по истории литературного языка меня не ждали. Преподавательница заболела. Экзаменов в январе у нее нет и появляться в любимом вузе до конца сессии она не собирается. Телефон ее – тайна за семью печатями. Радует только, что методистка тоже не знает, как ее найти, а ведомость в деканат мудрая преподавательница не сдала…



Среда была посвящена дописыванию и сдаче контрольной работы по зарубежке. Анализ отрывка в оригинале и переводе. Мне достался разговор Вирджинии и Духа из уайльдовского «Кентервильского привидения». Тот бред, который у меня получилось написать, сдавать было стыдно, но совсем ничего не сдать было нельзя, ибо преподавательница оказалась мазохисткой и работы почему-то требует… В учебниках я обнаружила какой-то длинный бред про торжество материализма над идеализмом. Пришлось писать самой. Получилось бледно и грустно.



Еще пару часов в среду были потрачены на бесплодные поиски преподавательницы по спецсеминару. Дама, увлеченная постмодернизмом, оказалась неуловимой. Еще неделю назад мы поймали ее за рукав и потребовали расписаться в ведомости. Она нервно улыбнулась:"Ждите меня на кафедре. Я сейчас сбегаю за ключом и вернусь". Мы ждали ее на кафедре. Два с половиной часа. Дама так и не пришла. Видимо, по своей постмодернистской привычке, нырнула в другую реальность и забыла о нас. В среду я ее тоже не нашла. На кафедре оказалась только специалистка по модернизму. Но она прижимала к груди томик Хлебникова, мысли ее были далеко в Серебряном веке и ничего вразумительного она мне не рассказала.



Домой я пришла в пять вечера. Утром меня ждал экзамен по риторике. Для подготовки к экзамену у меня были две тетради конспекта, двести страниц печатных лекций и один вечер. В два часа я захлопнула тетради, но в истерике билась даже во сне…