На что только не наткнешься в поисках серьезного.

[Wendelinn]

На филфаке любят говорить: "Понятие "плагиат" устарело. Теперь это следует называть интертекстом".



Вот очередное подтверждение этой мысли.



Интертекстуальность



трагифарс



Действующие лица:

Гомер, аэд

Вергилий, классик

Данте, Алигьери

Пушкин, наше все

Шекспир, не наше все

Байрон, лорд

Лермонтов, поручик

Толкин, профессор

Плодовитый писатель, зерцало современности

Саксон Грамматик, безвестные хронисты-новеллисты, голос Державина, немецкие романтики



Гомер:

Гнев, богиня, воспой ты слепого аэда Гомера!

В мрачный низвергни Аид попирателя авторских прав!

Выскочка гнусный, сюжет мой похитил Вергилий:

Сиквел к моей "Илиаде" царапает дерзкой рукой!



Вергилий:

Прочь, безумный старик, незнакомый с законами рынка!

Право не вечно твое; сроки давно истекли.

Некогда мне: отсудить я пытаюсь у Данте

Энную сумму сестерций за честное имя свое.



Данте:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я до сих пор, признаться, не встречал

Такого узколобого кретина:



Другой Вергилий в тряпку бы молчал

И был бы благодарен за раскрутку,

А этот - ишь! - судами застращал!



Шекспир, в сторонке:

Поэты разругались не на шутку,

Но мне такие тяготы близки:

Пока живут на свете Виктюки

И оскверняют в постановках жутких



Моих героев благородный пыл -

Печальный дух не ведает покоя:

Ромео в пачке! Видано ль такое!

А Гамлет - боже! - женщиною был!



И в наихудшем из кошмарных снов

Увидеть не посмел бы я, бедняга,

Ту сцену, где Отелло любит Яго

Во всех возможных смыслах этих слов!



Новаторы! Вам имя легион!



Саксон Грамматик и череда малоизвестных хронистов-новеллистов:

- Ах, вот ты где, бездарный эпигон!



Шекспир меняется в лице и шустро смывается за кулисы. Хронисты-новеллисты, ругаясь, убегают следом. На сцену, прихрамывая, поднимается лорд Байрон.



Байрон, хмуро:

Сколь эти дрязги мелки и смешны,

Столь плагиат бездарен и порочен.

Мой гениальный образ Сатаны…



Пушкин, из-за кулис:

У Мильтона упертый, между прочим!



Байрон делает вид, что не расслышал реплики, и продолжает:

…поди, ленивый только не списал,

а мне негоже снисходить до мести…



Выстрел. Байрон испуганно втягивает голову в плечи и убегает. Из-за кулис, бряцая шпорами, появляется поручик Лермонтов.



Лермонтов, ехидно:

Ага! Сбежал поэт, невольник чести!



Пушкин, про себя:

Ну, хоть о Дон Жуане не сказал…



Лермонтов, удивленно:

И ты, Санёк, его ограбил?

Ну ты даешь. Шустёр, браток.



Пушкин, поспешно:

"Мой дядя самых честных правил,

когда не в шутку занемог…"



Старческий голос из-за кулис:

Пускай за "Памятник" ответит!

Почто идею извратил?



Лермонтов, прицеливаясь:

Старик Державин нас заметил…



(выстрел)

И, в гроб сходя, благословил.



На сцену выходит колонна немецких романтиков.



Немецкие романтики, с ужасным акцентом:

Ферцайен зи… Энтшульдиген зи битте…

О, как это по русски?



Пушкин:

"Извините".



Немецкие романтики:

Унд во ист герр Жукоффски?



Лермонтов, флегматично:

I don't know.

У нас его не видели давно.



Пушкин, хихикая:

Пришли начисить репу за "Ундину",

А также за "Светлану" и "Алину".

Эх, что поделать, милые, фольклор!

Я сам оттуда много мыслей спёр.



За кулисами странная возня. На сцену, отдуваясь, выбегает Толкин.



Толкин, Лермонтову:

Любезный, одолжите пистолет.

Скажите, он заряжен?



Лермонтов:

Боевыми.

А что случилось?



Толкин:

Сил, признаться, нет

Смотреть, как над героями моими

Глумится нынче всякий графоман!

Убью на месте! Элберет! За Фродо!



Пушкин, недоуменно:

А кто это?



Лермонтов:

Да Толкин же, болван.

Ну, помнишь, мы читали в анекдотах?



За кулисами звуки выстрелов и сдавленный вопль. На сцену не спеша выходит Плодовитый Писатель. Под ее оценивающим взглядом Пушкин, Лермонтов и немецкие романтики бледнеют и отступают.



Плодовитый Писатель:

Ага, "Онегин". Классный выйдет слэш.

А "Мцыри" будет в жанре киберпанка.



Пушкин:

Вы кто такая будете, гражданка?



Плодовитый Писатель:

А я - Писатель. Выкуси и съешь.



Пушкин, истерично:

"Онегин" мой! Не трогайте ни строчки!



Лермонтову:

Где пистолет?



Лермонтов, мрачно:

Да Толкин уволок.



Плодовитый Писатель:

А что? Имею право, между прочим.

Даешь роман на двести тысяч строк!



(задумчиво)

Онегин - человек, а эльф - Татьяна.

Нет, лучше эльф - Онегин. Он же гад!

И Ленский эльф, но этот без изъяна…



(замечает застывших с отвисшими челюстями Пушкина, Лермонтова, Гомера, Вергилия и немецких романтиков)



А вы, ребята, все катитесь…в сад.



Занавес



Стянуто отсюда http://eressea.hmurr.ru/library/library/aminttxt.shtml